«Пока патриархат имеет возможность окутывать вопрос абортов молчанием, он будет продолжать клеймить его позором»: Мона Эльтахави о необходимости делиться нашими историями для защиты прав женщин

После опустошительного для женщин постановления, принятого в прошлом месяце в США, впервые Верховный суд отменил конституционное право, что, несомненно, будет иметь последствия во всем мире — противодействие преднамеренно созданному позору вокруг абортов стало как никогда важным, как пишет Мона Эльтахави в этом глубоком эссе

За несколько недель до начала пандемии я была в переполненной художественной галерее в Нью-Йорке, где я живу, на выставке под названием Abortion Is Normal (Аборты — это нормально). Со стен и потолков галерейного пространства свисали картины, фотографии, скульптуры и инсталляции, изображающие аборты, от абстрактных до индивидуальных переживаний. 

Галерея кипела от энергии, которой славится Нью-Йорк, но было кое-что еще, что загипнотизировало меня в тот вечер. Мне казалось, что я подслушиваю общий круг людей, которые сделали аборт и которые были уверены, что их истории будут восприняты с любовью и поддержкой, без осуждения. Если бы стены в этой галерее могли говорить, они бы пели в унисон: мы вас слышим, мы вас любим, аборт — это нормально. 

При этом я чувствовала себя трусом.

Несколько месяцев спустя меня попросили написать рекомендацию в поддержку мощной книги доктора Миры Шах You’re The Only One I’ve Told: The Stories Behind Abortion, в которой она делится личными историями людей, которые сделали аборт, но редко — если вообще когда-либо — рассказывали об этом кому-либо. Несмотря на то, что люди, говорившие с доктором Шах, не знали друг друга, мне понравилось, что она представила их в таком же сообществе, как и художники на выставке, которую я посетила.

«Я не могла не думать о том, как было бы здорово, если бы все эти люди могли встретиться друг с другом; если бы они могли поделиться своими историями друг с другом, а не только со мной. Я задавалась вопросом, смогу ли я каким-то образом собрать их всех в одной комнате и показать им, что они не одиноки», — пишет доктор Шах в предисловии к своей книге.

Я с энтузиазмом написала аннотацию к книге доктора Шах, потому что ее рассказы жизненно важны, а также потому, что она одна из немногих женщин-цветных врачей, которых я знаю, которые открыто пишут об оказании помощи при абортах. 

Но все же я чувствовала себя трусом.

Почему я могла с энтузиазмом делиться в своих социальных сетях фотографиями с выставки Abortion Is Normal и призывать людей посетить ее, и все же я до сих пор не поделилась публично своими собственными историями об абортах? Почему я могла с энтузиазмом расхваливать книгу доктора Шах с рассказами об абортах, описывая ее как революционную и жизненно важную, и все же я до сих пор не поделилась публично своими собственными историями об абортах?

Короткий ответ: когда дело доходит до аборта, личное гораздо опаснее политического. Более длинный ответ, как пишет Кэрол Сэнгер в книге About Abortion: Terminating Pregnancy in Twenty-First-Century America, существует разница между конфиденциальностью и секретностью.

«Важно то, что мы признаем и ценим важное существенное различие между этими двумя способами сокрытия, когда речь идет об аборте. Сокрытие аборта в современном обществе ассоциируется не с конфиденциальностью, а с секретностью. Эта секретность — гораздо более мрачное, психологически обременительное и социально разрушительное явление, чем конфиденциальность», — говорит Сэнгер.

Кроме того, «решение сохранить в тайне вопрос в контексте аборта часто является ответом на угрозу или перспективу причинения вреда, будь то преследование, социальное отторжение или страх перед насилием». Я рассказала нескольким друзьям наедине, что делала аборты, но мое публичное молчание было результатом стыда, который, как вышибала, стоит на страже секретности и бьет вас, чтобы вы поддались ему.

Но пришло время говорить.

Пока патриархат имеет возможность окутывать вопрос абортов молчанием, он будет продолжать клеймить его позором. Так что я, наконец, нарушила свое молчание, чтобы освободиться от стыда — спустя 25 лет после абортов.

В 1996 году я сделала «нелегальный» аборт в Египте. За нарушение закона меня могли посадить в тюрьму на срок от полугода до трех лет. Врачу, проводившему процедуру, могло грозить от трех до 15 лет лишения свободы. Моему тогдашнему парню и его двоюродному брату грозило тюремное заключение за то, что они помогли мне найти врача, готового сделать аборт, и за то, что отвезли меня в его клинику, чтобы сделать аборт. 

В 2000 году я сделала «легальный» аборт в Сиэтле, США. Теперь, когда Верховный суд отменил федеральную защиту права на аборты, отменив дело Роу против Уэйда, беременные женщины, обращающиеся за помощью по прерыванию беременности в различных штатах США, могут столкнуться с наказаниями, аналогичными тем, которые могли быть применены ко мне в Египте.

Я ставлю в кавычки слова «законно» и «незаконно», потому что я отвергаю попытки государства — и Верховного суда — указывать мне, что я могу и не могу делать со своей маткой. Этот контроль принадлежит мне. Но я также использую кавычки как напоминание: независимо от того, является ли аборт «законным» или «незаконным», такое же молчание окружает медицинскую процедуру, которая безопаснее беременности. Большинство людей этого не знают. Так же, как большинство людей не осознают, что они, скорее всего, знакомы с кем-то, кто сделал аборт. Или, как говорится, кто-то, кого вы любите, сделал аборт.

Если мы не разрушим это молчание, если мы не победим секретность, нам не удастся вытащить аборт из тени и сделать его публичным дискурсом как права человека, которым он и является. А противникам абортов удастся сдержать его смирительной рубашкой стыда и клейма.

Каждая четвертая беременность заканчивается абортом. Это не редкость. 

Одна из причин, по которой я наконец поделилась своими историями об абортах, заключалась в том, что женщины, похожие на меня, редко видят себя в рассказах об абортах. Трое из тех, чьи истории об абортах доктор Шах рассказывает в своей книге, как и она, происходят из семей Южной Азии, а одна из них, как и я, имеет мусульманское происхождение. Эти три женщины сказали доктору Шах, что из-за отсутствия информации об абортах среди женщин их этнического происхождения они чувствовали себя более одиноко и тяжело. 

Еще одна причина, по которой я поделилась своими историями об абортах, заключалась в том, чтобы сказать то, что я давно хотела прочитать: Я сделала аборт, потому что не хотела беременеть. Вот и все. Во многих рассказах об абортах, которые я читала, женщины как будто умоляли о прощении, которое не принадлежало никому; как если бы они должны были доказать, что они «достойны» аборта — будь то из-за боли, которую они пережили, забеременев (в результате изнасилования или инцеста), или из-за боли, которую они испытали бы, вынашивая беременность; как если бы они должны были доказать, что их аборт был «хорошим», потому что они были «хорошими».

Я хотела просто сказать, что меня не насиловали. Я не была больна. Беременность не угрожала моей жизни. У меня еще не было детей. Я просто не хотела быть беременной. Я не хотела иметь ребенка. Мои аборты не были травмирующими – скорее, тишина вокруг них была травмирующей. Я рада, что сделала аборты. Они дали мне свободу жить той жизнью, которую я выбрала. 

Для тех, чьи аборты были действительно травмирующими, секретность вокруг аборта усугубляет трудности и чувство изоляции как раз в то время, когда утешение сообщества больше всего необходимо. 

Личное гораздо опаснее политического, потому что первое управляется повседневной тиранией «что скажут люди?»; сотрудничество социального молчания настолько полное, что самые эффективные службы государственной безопасности завидуют его способности контролировать.

Независимо от того, был ли аборт облегчением или источником травмы, важно освободить его от этой тирании, поняв, что лежит в основе запретов на аборты и, соответственно, секретности вокруг абортов. 

Запреты на аборты направлены на то, чтобы наказать нас за то, что мы осмелились владеть своим телом и нашим сексуальным желанием сверх нормы. Они стремятся контролировать наши тела и наказывать нас за секс вне брака между мужчиной и женщиной. 

Запреты на аборты продвигают фанатики и пуритане — повседневные диктаторы, которые проводят в жизнь эту тиранию «что скажут люди?». Что, если мы перестанем прятаться? Что, если мы встретимся с тиранией «что скажут люди?» с дерзостью открытости?

Одним из самых ярких экспонатов выставки «Abortion Is Normal» стала инсталляция Джайшри Абичандани «The Diamond At The Meeting Of My Thighs». Она заставила меня остановиться, обойти вокруг, чтобы осознать и оценить ее прекрасную дерзость. Внутри ромбовидной структуры фигура, похожая на богиню, рожает ребенка, и, если вы присмотритесь, вы увидите, что она также породила множество яиц. 

«Я создала ее после третьего аборта в 47 лет. Несмотря на то, что у меня было еще два до этого и я посвятила себя одному ребенку, это было нелегкое решение, потому что в глубине души я очень хотела девочку», — рассказала мне Абичандани. «Мой друг Имани помог мне отпустить это желание в другую вселенную, где моя дочь могла бы существовать, не подвергаясь насилию. Я направила его в работу. Она рожает ребенка, но у ее ног так много яиц, что она рождает не детей, а искусство».

Когда Абичандани поделилась со мной вдохновением своей инсталляции, я почувствовала, как во мне зашевелилось желание: перестань прятаться, шепнуло оно мне. Что, если бы я говорила так же открыто, как Абичандани, о своих абортах? И если бы я это сделала, смогла бы я передать вдохновение, которое Абичандани вселила в меня, другим, загнанным в угол из-за секретности вокруг своих абортов?

Я приняла этот вызов для себя, и заговорила.

**

Чтобы ознакомиться со списком фильмов, книг и произведений искусства Моны Эльтахави, которые помогают развеять стыд, связанный с абортами, и представляют убедительные рассказы в поддержку права на аборт, посетите наши страницы в социальных сетях.

Мона Эльтахави – автор книги «The Seven Necessary Sins For Women And Girls And Headscarves and Hymens: Why The Middle East Needs A Sexual Revolution» (Семь обязательных грехов для женщин и девушек, платки и девственные плевы: зачем женщинам нужна сексуальная революция) и основатель информационного бюллетеня FEMINIST GIANT